Индустриальная симфония.

Утро. Отзвуки эха проносящихся в параллельных тоннелях составов
доносятся до тебя сквозь разбитое кем-то окно. Грязный заплеваный пол.
Кичевая реклама на стенах. Плотность обклейки не позволяет увидеть
первоначальный цвет стеновых панелей. Энди Уорхл остался без работы.
На этой планете не осталось свободной поверхности для художника. Хотя
можно писать на стенах черных шахт метро. Там еще есть место. Вагон
скрипит и гремит на перегонах. Ты сидишь на пластиковом сидении
отполированом представителями различных расс. В углу вагона несколько
панков. Гоняют по полу стекляную бутылку из-под пива. Косухи выцвели и
покрылись изломами. Твоя на их фоне выглядит глянцевым Феррари.
Кованые ботинки армии US и рваные ливайсы. На японке в их компании
кеды на босу ногу. Панки орут песни Сида Вишеса и пьют пиво. Блюют.
Курят. Латинос с татуировкой звезды Давида на щеке бьет носком ботинка
по бутылке и она летит по проходу вагона. Разбивается о дверь. Осколки
пыльным облаком накрывают сидящих черных рабочих едущих с ночной
смены. Все как всегда. Время остановилось. Сид. Нэнси. Хотела бы ты
быть той самой Нэнси? Нет не хотела бы. Ты - уже она. Сид прилетел в
Йорк летом 78-го с ней и поселился в нижнем Манхеттене. Трагический
финал. Два ножевых ранения и вот он - свет. Свет вечности. Сид догнал
ее в том луче в феврале. Передозировка белого счастья.

Запах Северного Бронкса. Его не спутать ни с чем. Трэн несется по
эстакаде на юг. Японка в наушниках отбивает такт головой под музыку из
плеера. Что-то в ней есть притягательное. Сексуальность выплескивается
из каждой ее поры и стекает по стенам вагона пахнущими сексом каплями.
Ты смотришь ей в глаза. Сквозь них бежит сигнал осцилографа. Но сигнал
мертв. Всплесков синусоиды нет. Голос робота механическим голосом
объявляет станции. Поезд уносит тебя на юг. Ты возвращаешься домой.
Условность. Вся планета твой дом. Тебе надо определенно выспаться. Но
тебя ждет Кошка. Через пять часов рейс на Токио.

Наушники Кoss. Ты внутри огромного океана людей. Плывешь по 23-й
улице. Coil вонзается звуками в твое тело. Плейлист замкнут в кольцо.
Электроника плеера гонит биты их музыки по кругу. Каждый звук в унисон
твоего металлического сердца. Завод его вечен. Industrial течет по
твоим венам. Лава доменных печей расплавляет остатки человечности в
крови.

Во сне ты едешь на лифте. Музыка поглотила тебя. Мрачность мыслей.
Серый туман всполохами синтезатора на периферии мозга.

Кошка заспаная собирает вещи и кидает их в спортивную синюю сумку
Адидас. Сгребаешь диски Coil и Die Krupps. Такси до JFK за 70 баксов
доставляет вас до терминала №38. Ты видишь сквозь стекло порта
расписаный граффити боинг. Японская компания. Улыбчивые стюардессы. Их
глаза тоже обесточены. Механические запрограммированые движения. Пена
из свежеоткрытой банки пива бежит по твоей руке. Борт летит над Тихим
Океаном. Кошка спит на твоем плече. В наушниках тяжелая электроника.
Мечтаешь о том чтобы рейс не долетел. Тряска пола. Грозовой фронт.
Лампы освещения салона мигают от перебоя подачи электричества в такт
музыки..

Огромный мегаполис внизу за стеклом иллюминатора. У тебя закипает
кровь. Меняешь батарейки в плеере и шнуруешь крепче свои Рибоки.

Этот город сносит тебя с ног. Он подавляет тебя завершенностью
технологичной мысли. Вы с Кошкой стоите в центре легендарного
токийского квартала Акихабара. Крупнейший базар электроники планеты.
Использован каждый метр земли.  Центр района — три огромных магазина
LAOX. Это самые крупные и известные магазины квартала. Торговые
площади занимают десятки этажей. Небоскребы уходят прямыми призмами в
небо. Смог накрывает верхние этажи. Огромные неоновые экраны. Филипп
Дик был прав. Стерлинг с Гибсоном усилили его пророчество. Новая
цивилизация началась именно тут. Телефонные будки с базами данных по
всему миру. Платишь кредиткой. По эфиру несколько баксов уносятся на
какой-то счет в тысячах местных банков. Делаешь запрос по базе. На
мониторе толщиной с газету вываливается карта твоего Йоркского
квартала. Пальцем нажимаешь на экран в область своего дома. Через
секунду видишь трансляцию онлайн камер улицы. Детализация поражает
тебя. Видишь тот самый красный припаркованый Форд который на прошлой
неделе купил сосед. Наизусть помнишь номер и видишь его на мониторе.

Ты напиваешься с Кошкой в баре напротив узкого канала с грязной рыжей
водой. Шум и сигналы машин заполняют плотный спресованый куб воздуха
улиц.

Этот город тысячами элетрических пчел влился в твое тело. Они на
огромной скорости прошили его насквозь. Их разряды в миллионы вольт
дали тебе энергию. Ядерный реактор внутри сердца запущен. Скоро
критическая масса распада урана превысит допустимые нормы. Взрыв
сотрет тебя. Взрыв изнутри. Ты растворишься в этих бесконечных
токийских Сетях.

Вы с Кошкой на огромном перекрестке. Coil течет по венам. Светофор
замер. Дикая банда байкеров на Харлеях. Ты подходишь к вожаку и
заговариваешь с ним. Парень крутит на цепочке мобильник. Выслушивает
тебя и на ломаном английском говорит - садитесь.

Вы несетесь лавиной по пятнадцатирядной магистрали. Сотни Харлеев за
спиной. Единый организм. Машины шарахаются в сторону от этой черной
злой и такой бесконечной змеи. Неоновый свет обочины сливается в
световую полосу энергии движения. Она раскалывает палитру
мира на две такие неровные части. Плеер извлекает все новые части
треков и по проводам доносит их в твой кремниевыей мозг. Музыкальная
информация диффузирует с твоими клетками пока еще живой плоти. С
высоты развязки шоссе видишь внизу миллиарды огней. Небоскребы вдалеке
убегают светящимися столбами в космос. Их бег бесконечен. Гитары
Burzum вспарывают сознание. Излом магистрали резко уходит вниз и на
север. Индустриальный район. Сотни труб. Заброшеные заводы. Цементная
пыль. Корпуса тянутся вдоль дороги на десятки миль. Драм-машина Burzum
высвечивает четкий ритм на искусственой глазной сетчатке твоих глаз.
Кирпичные старые стены принимают на себя ваши огромные тени в свете
многоваттных фар. Свет ложится люксами на эту черную пустоту
заброшеной территории. Лоскутное одеяло искусственого света пляшет и
играет серыми красками. Вожак вынимает из сумки на багажнике бутылки с
бензином. Чиркаете кремнием зажигалок об джинсы и швыряете бутылки в
старые разбитые машины на территории бывшего металлургического завода.
Запах пожара сплетается с запахом музыки. Это ни с чем несравнимое
чувство. Распад урана близок к критической отметке. Шкала счастья
зашкалила и отказала.

Industrial пропитал этот город насквозь. Ветер бьет тебе в лицо
поступью синтезаторной мысли. Нот не существует. Есть только звуки
индустриальных городов. Постиндустриальная мысль будет чиста от всей
той шелухи что придумали во времена Христа. Шелуха пала на тела и
превратилась в покрытый коростой нарост. Чистота будущего начинается
именно в Токио.

Змея черной стрелой возвращается в город. Сверху это выглядит наверное
впечатляюще. Ты представляешь это очень четко. Каждая чешуйка этого
длинного питона подсвечена фарой ревущего Харлея. Он растянулся по
пятиуровневой эстакаде и влетает на страшной скорости в центр города.
Его жало жалит всех кто попадается на этом хайвее. Люди прижимаются к
земле когда мимо них скользит бок той урбанизированой анаконды. Звук
моторов вдавливает их в этот отдраеный до блеска асфальт.

Закоулки музыкального лабиринта запаяной информации на диске твоего
плеера выносят тебя на новую волну вспышки запахов улиц. Пикселизация
изображения достигает своего апогея в твоих кровеносных сосудах
глазных яблок. Яркие краски ночного города пятнами ложатся на
лакированый бок бензобака. Структура твоего ДНК превращается в хаос.
Систематизированые каталоги прошлого рушатся под звук этой пахнущей
индастрилом музыки. Ее волна стирает дамбы возведенные тобой же внутри
за время твоей такой короткой жизни. Распад превышает норму. Ты готова
к этому. Остался лишь один миг.

Ты растворяешься в этих бесконечных токийских Сетях.